国立情報学研究所 - ディジタル・シルクロード・プロジェクト
『東洋文庫所蔵』貴重書デジタルアーカイブ

поЕздКа в ГЛУБЬ тЯнь-шанЯ и КОНЕЦ пУтвшЕствиЯ 183

сколько грубее и хуже наших русских, но зато серые были лучшего качества и характеризовались своей крепостью и звонкостью. Но в особенності были прочны и красивы глазированные кирпичи, очевидно, набранные из древних развалин. Комната внутри строения была восьмиугольная и высокая, метра четыре в диаметре, но совершенно пустая.

Дальнейший наш переход через Тасму продолжался ещё часа два. Почва здесь казалась гораздо плодороднее, чем на Терскее, и травы богаче, но всё -таки они имели характер слегка песчаной русско-европейской степи.

Затем мы увидели перед собой всю широкую, протянутую от востока к западу долину реки Тюпа и длинный залив Иссык-куля, в который она впадала. Весь Заилийский Алатау впереди нас был покрыт густым туманом.

Пройдя полчаса поперёк долины Тюпа, мы достигли до самой реки,

перешли её в брод и вышли на противсположный увял против могилы Днсантая. Эта могила была выше и в архитектурном отношении красивее первой: она имела купол и две башни, a на передней стене её видны были красивые узорчатые амбразуры окон и двери c интересными украшениями сверху. Комната внутри здания была высокая, цилиндрическая и посреди неё помещался род саркофага.

Следуя далее от могилы Джантая по дороге на Кунгей, то-есть на

северное прибрежье Иссык-куля, и пeрейдя через первую речку Вадпак, мы заметили здесь несколько древних так называемых «каменных баб», которые встречаются в южко-русских (новороссийских) степях, то-есть на всём пути переселения кочевников из Средней Азии. Здешние каменные бабы были грубо высечены из сиенита, глубоко врыты в землю и имели широкие и плоские лица, хотя мужские, и c длинными усами. Встречались нам здесь и «чудские» курганы.

Очевидно, что Санташ, так же как и всё пространство между Тянь-

шанем и Заилийским Алатау, далее оба берега Иссык-куля, a затем течения рек Чу и Таласа служили самыми торными путями народных переселений из внутренней нагорной Азии, o которых китайские летописи сохранили очень обстоятельные воспоминания. Летописи эти уже во I I веке до нашей эры часто повествуют o кочевых народах, c которыми китайцы знакомились на северо-западной оконечности Срединной Китайской империи, там, где её провинция Гань-су сравнительно узкой полосой вторгается на Среднеазиатское нагорье, как бы простиран руку для того, чтобы захватить его. K этой северо-западной оконечности империи охотно стремились самые энергические из азиатских кочевников, находя здесь «ахиллесову пяту» Китая, так как отсюда в период ослабления китайского государства они могли громить его безнаказанно своими вторжениями, yнoся c собой богатую добычу из разоряемых ими оседлых китайских поселений.

Самым могущественным и опасным для Китая из этих кочевых народов за два века до нашей эры были гунны, обитавшие здесь c подчинёнными им племенами—тёмными монгольского типа юэ-джисцами и голубо-